Потом убедила себя, что мне померещилось от излишней впечатлительности, ни слова никому не сказала, а сама стала какой-то такой… бесчувственной, ожесточённой…
А потом наступил тот день…
Я прокралась в квартиру, как обычно, и опять плохо рассчитала время. Опять она меня застигла, вернулась с какими-то покупками, и сразу следом за ней пришёл Райчик. Я сидела в спальне. Тётка моталась между кухней и гостиной, потом осталась с Райчиком в комнате. Я собиралась выскользнуть, но тут вышел Райчик, направился в кухню, она за ним. Райчик взял наш молоток, настоящий кузнечный молот, такой большой… Я снова замерла. Они вернулись в гостиную, и я услышала, как Райчик начал долбить стену. Тётка вынесла на кухню какую-то посуду, встала на пороге комнаты и сказала, я отчётливо её слышала: «Не будет никакого дележа, в этом доме все моё, можете больше не беспокоиться». Она торжествовала, Райчик показал ей место, и она чувствовала себя уверенно. И ещё добавила, так язвительно и насмешливо, как только она могла, что он хотел её отравить, она видела, как он яд в рюмку наливал, потому и в рот не взяла и не возьмёт. Пошла опять на кухню, Райчик за ней, в дверях тётка обернулась, и он ударил её молотком…
Казя снова на секунду умолкла, закрыла глаза, открыла, вздохнула глубоко. Януш решительным жестом подвинул ей рюмку коньяку. Она выпила без возражений.
— Нет, погодите, — сказала она несколько секунд спустя. — Прежде была эта история с Бартеком. Вы, наверное, в курсе дела. Его обвели вокруг пальца, должен был восемьдесят миллионов, где нам было взять такие деньги. Он места себе не находил, тогда я вспомнила… Нет, слово неподходящее, я всегда помнила о том, что говорила пани Крыся… Тогда я рассказала Бартеку о прадедушке. Мы остановились на Константине, потому что там было удобнее всего, дом принадлежал прадедушке, во время войны не пострадал. Бартек отправился на разведку, ходил туда вечерами, днём работал, и так получилось, что мы четыре дня не виделись. Он упорно хотел держать меня подальше от этого, сомневался, что действует законно…
Ну и когда Райчик её ударил… Я окаменела, не шевелилась и, кажется, ни о чем не думала. А он спокойно вернулся в гостиную, вынес оставшуюся посуду. Я подглядывала сквозь щель, мне стало страшно: если её убил, то и меня убьёт. Он стал дальше долбить стену, я немного пришла в себя, попыталась прокрасться к двери, но вдруг все смолкло, он перестал долбить, чем-то шуршал, бренчал… На мгновение стало совсем тихо, потом вдруг раздался страшный грохот. И звон. И опять все затихло. Я осторожно заглянула в комнату. Он лежал на куче мусора, а рядом были рассыпаны золотые монеты. Не хочу себя оправдывать, не за тем сюда пришла, но я была словно в тумане. Когда неожиданно увидела золото, то подумала только обо одном: это спасение для Бартека, для нас…
Не знала, жив ли он ещё. Не дотронулась даже до него, не проверила. Чувствовала себя в полной безопасности и, конечно, вспомнила о своей навязчивой идее, о фотографиях. Теперь я могла их найти…
Мне уже оставалось немного мест обыскать и не надо было больше осторожничать. Вывалила все, нашла альбомы. И забрала золото. Не позвонила в «Скорую помощь», не попыталась их спасти, страшное свинство с моей стороны, наверное, но что-то у меня в голове сдвинулось, оторопь какая-то нашла. Сейчас я не могу вспомнить, о чем я тогда думала. Возможно, ни о чем…
Торопливо собрала монеты, запихнула их в сумку, она стала ужасно тяжёлой, я ничего не чувствовала, только стремление заполучить золото и радость оттого, что наконец-то я держу в руках то, чего она мне не хотела отдать… Остальное меня не волновало. Я сбежала. Возможно, машинально заперла бы дверь, но услышала лифт, кто-то поднимался. У меня были заняты руки, альбомы и эта тяжеленная сумка с золотом… Испугалась, что меня увидят, только сейчас мне это пришло в голову, я оставила замок в покое, попробовала прикрыть дверь локтем, но лифт приближался к нашему этажу, я побежала. Спустилась по лестнице, в том доме никто не ходит по лестнице, все пользуются лифтом…
И признаюсь вам, потому что это меня угнетает. Меня переполняло удовлетворение, торжество, радость; ни малейшей жалости, тревоги, беспокойства я не испытывала, словно подлая тварь. Уж не знаю, каким чудом меня никто не заметил, прошла через двор, на Пулавской поймала такси…
— Вы проверили, — внезапно внушительным тоном произнёс Януш.
Погруженная в себя Казя вдруг словно очнулась. Удивлённо и вопрошающе она взглянула на Януша.
— Что?…
— Вы проверили, живы они или нет. Они уже были мертвы. Поэтому вы и не вызвали «скорую». Вы были в шоке и не помните всего.
Я заметила выражение лица веснушчатого Бартека. Он смотрел на Януша как на икону. Я забеспокоилась, как бы он не рухнул на колени и не перебил посуду, которой был уставлен стол. Казя казалась озадаченной.
— Но…
Она осеклась под взглядом Януша. Тот уже ничего не говорил, лишь смотрел на неё в упор, и было очевидно, что возражений он не примет. Казю словно отпустило, и она опять перевела дыхание.
— Ну ладно, не стану спорить… Потом я даже не скрывалась, у меня было много работы, и я с нетерпением ждала Бартека, нигде не могла его найти. Часть того золота продала сразу, монеты в хорошем состоянии, одному типу… знакомому моего заказчика. Сообразила, что он богатый, выследила его и отправилась за ним в казино, накрасилась иначе, надела парик, он не узнал меня, купил двадцатидолларовые монеты за восемьдесят миллионов, так что деньги для Бартека у меня уже были, и можно было оставить прадедушку в покое. Потом… или тогда же, уж сама не знаю… мне пришло в голову, что меня найдут, найдут и золото и все заберут. Решила вынести его из дома и где-нибудь спрятать. На чердаке на Вилловой, хорошо знала этот чердак. Поехала, спрятала в старых горшках, тогда вы меня и увидели, я уже выходила… Потом был у меня обыск, ничего не нашли, потому что ничего уже и не было…
— А деньги? — перебила я, несколько удивившись, как сумма в восемьдесят миллионов прошла мимо внимания Гени, быть такого не могло.
— Все вместе спрятала, и деньги, и золото. И сразу после обыска поехала за ними и привезла обратно, решив, что второй раз обыскивать не будут, зато могут осмотреть чердак. Ну а потом объявился Бартек…
— Выглядевший как последний обормот, весь в синяках и с больной рукой, — пробормотал Януш.
— И теперь я не знаю, что делать. Я нашла список прадедушки, то золото с Вилловой вовсе не было нашим, в списке его нет. Я все время врала, сколько могла. Не знаю, что мне за это будет, но не хочу больше жить под гнётом, больше нет сил. Наверное, мы должны его возвратить, но не знаем как и не знаем, что будет, если признаемся во всем, а без этого ведь не обойдётся. Анонимно?… Не выйдет. Я не предотвратила преступления, достаточно было бы, наверное, показаться Райчику… Или тётке… Нет, она бы и в моем присутствии его убила, возможно, даже обрадовалась бы, что втянула меня в историю, я не смогла бы ей помешать… Боже, о чем это я?… Ах да, о деньгах. У меня есть деньги, нашла сберегательные книжки на моё имя, оставленные ещё бабушкой, и многое другое, но то золото было чужим…
— Да успокойтесь же вы наконец! — сурово перебила я. — Никакого возврата!
— То есть как?…
— А так. Кому вы собираетесь возвращать? Государственной казне? Чтобы министерство финансов себе большую премию выписало?…
— Перестань! — сердито потребовал Януш. — Хочешь, чтобы тебя привлекли к суду?!
— Хочу. То-то будет шуму!
— Чокнутая!…
— Вы полагаете, что просто можно все оставить как есть, и не морочить себе голову? — вмешался Бартек, явно заинтересовавшись. — Я не сильно жадный, но все эти разборки…
Я сорвалась с места, уронила пепельницу, подбежала к письменному столу и нашла уголовный кодекс. В поисках соответствующего параграфа я его чуть не разодрала на части, наконец нашла нужную страницу.
— Если лицо в течение двух недель со дня обнаружения чужой вещи, — с остервенением читала я, а Януш со щёткой и совком в руках замер на пороге, — либо чужого заблудившегося животного… нет, животных оставим в покое, они имели в виду коров… не донесёт об этом властям… и так далее… либо иным способом не найдёт законного владельца, то оно подлежит денежному штрафу до полумиллиона злотых либо общественному порицанию. См, дополнение, стр. 15. Черт, нет у меня дополнений… Ну, может, сейчас это уже пять миллионов, а не половина. Отошлите в государственную казну пять миллионов, получите квитанцию и пошлите всех к чертям! Не знаю более глупого чтения, чем уголовный кодекс. Вот, пожалуйста: лицо, не обеспечившее надлежащего порядка в месте, представляющем опасность для жизни и здоровья людей, подлежит лишению свободы либо денежному штрафу. Оставили дыру на шоссе, человек попал в аварию, машина за шестьсот миллионов разбита, владелец навсегда остался инвалидом, а виновный отсидит трое суток…
